Мир без конца - Страница 354

354

Сэм сидел у окна с тремя молодыми людьми. Передними на полулежали разобранные доспехи — от забрала до наголенников, — сквайры их чистили. Сын как раз пытался мягкой пемзой оттереть ржавчину с нагрудника. Какое-то время мать смотрела на него. На нем была новая черно-красная ливрея графа Ширинга, шедшая к темным глазам. Он непринужденно болтал с товарищами. Здоровый, сытый. Гвенда на это и надеялась, но в то же время ей непонятным образом стаю больно, оттого что ему хорошо без нее. Когда сын поднял глаза и увидел мать, на лице его отобразилось удивление, потом радость, потом лукавство.

— Друзья, — заговорил он, — я старше вас, но не подумайте, что уже самостоятельный. Родительница, желая увериться, что у меня все нормально, следует за мной по пятам.

Молодые люди посмотрели на нее и рассмеялись. Сэм отложил работу, подошел к матери, и они сели в углу на скамью возле лестницы, которая вела в верхние покои.

— Мне здесь так хорошо. Все в основном только и делают, что играют. Ездим на охоту, занимаемся борьбой, соревнуемся в верховой езде, играем в мяч. Я столькому научился! Глупо, конечно, якшаться с этой мелкотней, но ничего. Мне только нужно овладеть мечом и щитом в седле.

Гвенда обратила внимание, что сын и говорит уже иначе, не так медленно, как в деревне, вставляет какие-то французские словечки. Он привыкал к образу жизни знати.

— А работа? — поинтересовалась она. — Нельзя же все время играть.

— Да, работы много. — Сквайр кивнул на товарищей, чистивших доспехи. — Но по сравнению с пахотой и косьбой это ерунда.

Сэм спросил про брата, и Гвенда рассказала, что марена Дэви подросла и они выкопали корни. Почувствовав, что за ними наблюдают, и обернувшись через плечо, на лестнице, перед открытой дверью, очевидно, в его комнату, крестьянка увидела графа. Интересно, сколько времени хозяин так уже стоит, подумала она, встретившись с ним глазами. Ширинг смотрел пристально, но крестьянка не понимала значения этого взгляда. Потом ей почему-то стало неловко, и она отвернулась. Когда вновь бросила взгляд на лестницу, Фитцджеральда уже не было.

На следующий день, когда Гвенда преодолела уже половину пути домой, ее нагнал всадник. Сначала он скакал быстро, затем лошадь замедлила шаг и остановилась. Путница потянулась к поясу за ножом. Всадником оказался сэр Алан Фернхилл.

— Граф хочет тебя видеть.

— Тогда пришел бы сам, а не посылал тебя.

— Ты всегда была находчивой. Считаешь, так можно договориться с господами?

Гвенду задело, и она растерялась. Алан все эти годы был подручным Ральфа, и ей ни разу не доводилось слышать от него умного слова. Если бы она действительно отличалась находчивостью, то подлизывалась бы, как Фернхилл, а не язвила.

— Ладно, — осторожно ответила крестьянка. — Граф зовет меня к себе. Мне что, тащиться обратно в замок пешком?

— Нет, он сейчас в своей лесной хижине, недалеко отсюда, отдыхает там иногда во время охоты. — Алан кивнул на лес.

Гвенде это не очень понравилось, но вилланка не может не пойти, когда граф велит явиться. А даже если откажется, подручный Ширинга все равно повалит ее на землю, свяжет и доставит к господину.

— Хорошо.

— Если хочешь, забирайся ко мне в седло.

— Нет, спасибо, лучше пойду пешком.

Гвенда пошла следом за Аланом, конь торил дорогу через густые в это время года заросли крапивы и папоротника. Вилланка с тревогой размышляла, что еще задумал Ральф, и чувствовала, что ничего хорошего — ни для нее, ни для ее родных. Через четверть мили приблизились к низкому домику с соломенной крышей. При других обстоятельствах Гвенда решила бы, что это хижина вердерера. Фернхилл набросил поводья на деревце и открыл дверь.

В домике было так же голо, как и в Эрлкасле, — только самое необходимое. Пол земляной, стены — неаккуратная мазанка, потолок — та же солома, которой выстлана крыша. Из мебели лишь стол, скамьи да простая деревянная кровать с соломенным матрацем. Задняя приоткрытая дверь ведет на кухню, где, вероятно, слуги готовят Ральфу и его дружкам охотникам. Гвенда встала перед ним. Алан прислонился к стене позади.

— Он все-таки нашел тебя, — буркнул Фитцджеральд.

— А здесь больше никого? — нервно спросила крестьянка.

— Только ты, я и Алан.

Тревога Гвенды вспыхнула с новой силой.

— Зачем ты хотел меня видеть?

— Поговорить о Сэме, разумеется.

— Ты отнял его у меня. Чего еще говорить?

— Знаешь, хороший парень… наш сын.

— Не называй его так. — Она быстро посмотрела на Алана. Тот не удивился. Значит, знает. Гвенда расстроилась. Вулфрик ни за что не должен догадаться. — Ты никогда не был ему отцом. Его вырастил Вулфрик.

— А как же я мог его вырастить? Я даже не знал, что у меня есть еще сын! Но скоро наверстаю упущенное. У него все хорошо, Сэм говорил тебе?

— Он дерется?

— Разумеется, сквайры обязаны драться. Это обучение, им ведь предстоит воевать. Ты бы лучше спросила, как дерется.

— Не такой жизни я для него хотела.

— Он рожден для такой жизни.

— Ты притащил меня сюда, чтобы позлорадствовать?

— Может, сядешь?

Гвенда неохотно села напротив хозяина за стол. Ральф налил в кружку вина и придвинул гостье. Она сделала вид, что не заметила. Он сказал:

— Теперь, когда я знаю, что у нас есть сын, мне кажется, мы могли бы быть ближе.

— Нет уж, спасибо.

— Вот ведь всякую радость испортишь.

— Молчал бы про радость. Ты кара Господня всей моей жизни. Глаза бы мои тебя не видели. Не хочу с тобой никакой дружбы, только бы от тебя отделаться. В Иерусалим отправишься, и то окажется недалеко.

354