Мир без конца - Страница 235

235

— Город процветает, несмотря на войну с Францией.

— Да, но Эдуард обязан отвоевать земли. Они принадлежат ему по праву рождения, — заметил отец. — Все-таки законный наследник французского престола.

— Мне кажется, это мечты, отец. Сколько бы он ни старался, французская знать никогда не примет короля-англичанина. А без опоры на нее король не сможет править.

— Но нужно остановить французские набеги на наши южные порты.

— После битвы при Слейсе — восемь лет назад — эта опасность уже не так велика. Кроме того, сжигая урожай, пиратов не остановить; может, их еще и прибавится.

— Французы поддерживают шотландцев, а те все время бузят у нас на севере.

— А тебе не кажется, что шотландцев лучше усмирять на севере Англии, а не Франции?

Джеральд растерялся. Судя по всему, рыцарь никогда не задавался вопросами военной тактики.

— Ладно, Ральфа произвели в рыцари. И он привез твоей матери из Кале серебряный подсвечник.

Вот в этом-то все и дело, подумал Мерфин. Истинная причина войны — слава и трофеи. Они пошли к манору. Брата не было, он охотился с Аланом Фернхиллом. В зале стояло большое резное кресло — очевидно, господское. Мастер увидел юную, как он сначала решил, служанку с огромным животом, которую, к его ужасу, представили как жену Ральфа Тилли. Она отправилась на кухню за вином.

— Сколько ей лет? — спросил зодчий у матери, когда невестка вышла.

— Четырнадцать.

Четырнадцатилетние девочки рожали нередко, но все-таки строитель считал, что порядочные люди ведут себя иначе. Ранние роды обыкновенно случались в королевских семьях, где срочно требовались наследники, и среди самых бедных и невежественных крестьян, которым было все равно. В средних классах ситуация сложилась иная.

— А она не слишком молода? — спокойно спросил архитектор.

— Мы все просили Ральфа подождать, — ответила Мод, — но он не стал.

Мать явно осуждала сына. Невестка вернулась с подносом, на котором стоял кувшин вина и миска с яблоками. А она ничего, подумал Мерфин, только очень уставшая. Отец обратился к ней с натужной веселостью:

— Веселее, Тилли! Скоро приедет твой муж. Ты же не станешь встречать его с унылым лицом.

— Я так устала, — ответила Матильда. — Хочу только, чтобы ребенок уже родился поскорее.

— Осталось недолго, — попыталась взбодрить ее Мод. — Недели три-четыре.

— А кажется — вечность.

Послышался конский топот. Мод подняла голову:

— Похоже, это Ральф.

Ожидая брата, которого не видел девять лет, Мерфин, как всегда, испытывал смешанные чувства. Его любовь всегда отравляло сознание причиненного Ральфом зла. Изнасилование Аннет стало лишь началом. В бытность свою разбойником он убивал невинных мужчин, женщин, детей. В Нормандии зодчий слышал о бесчинствах армии Эдуарда, и хотя не знал, как именно вел себя Ральф, смешно надеяться, что тот остался в стороне от изнасилований, поджогов, грабежей и убийств. Но это его брат.

Мастер не сомневался, что Фитцджеральду-младшему тоже нелегко. Возможно, он не простил брату, что тот его выдал. Мостник хоть и взял с Томаса обещание не убивать беглеца, конечно, знал, что если его поймают, скорее всего повесят. Последнее, что он слышал от Ральфа в подвале здания кингсбриджской гильдии, было: «Ты предал меня».

Хозяин вошел вместе с Аланом, оба грязные после охоты. Мерфин с ужасом увидел, что воин хромает. Лорд Тенч не сразу узнал брата, а узнав, широко улыбнулся:

— Мой большой брат!

Старая шутка: Мостник старше, но намного ниже ростом. Они обнялись. Невзирая ни на что, Мерфин был рад. «По крайней мере мы оба живы, — думал он, — несмотря на войну и чуму». При расставании ему казалось, что они больше не увидятся. Ральф бросился в кресло и велел Тилли:

— Принеси-ка пива, очень хочется пить.

Мерфин понял, что никаких упреков не будет, и рассматривал брата, который изменился с того дня в 1339 году, когда уехал на войну. Потерял пальцы на левой руке, вероятно, в бою. Приобрел лицо человека, ведущего крайне невоздержанный образ жизни: прожилки от выпивки, сухая кожа.

— Хорошо поохотились?

— Принесли косулю, жирную как корова, — ответил довольный Тенч. — На ужин будет печень.

Мерфин спросил о военной службе, и брат рассказал несколько памятных историй. Отец пришел в восторг.

— Один английский рыцарь стоит десяти французских! — воскликнул он. — Битва при Креси это подтвердила.

Как ни странно, младший сын ответил сдержанно:

— По моему мнению, английские рыцари несущественно отличаются от французских. Но французы еще не поняли построения, которое мы тогда применили: спешенные рыцари и лучники вперемежку. А французы ведут безнадежные атаки, и это долго еще может продолжаться. Но рано или поздно они разберутся и тактику изменят. До тех пор у нас будет практически безупречная оборона. Увы, такой подход не для наступления, поэтому в результате завоевали мы немного.

Мерфин изумился, как повзрослел брат. Война научила его глубине и тонкости, раньше ему не свойственным. Сам он, в свою очередь, рассказывал о Флоренции: невероятных размерах городах, процветающих купцах, церквях, дворцах. Ральф, в частности, пришел в восторг от того, что там есть наложницы.

Стало темно, и слуги внесли лампы, свечи, а затем и ужин. Тенч много пил. Мерфин обратил внимание, что брат почти не обращается к Тилли. Это его не очень удивило. Ральф — воин, ему тридцать один год, половину взрослой жизни он провел в армии; Тилли — четырнадцатилетняя воспитанница монастырской школы. О чем им говорить?

235