Мир без конца - Страница 162

162

Судебный зал заполнялся — Аннет, сельчане, лорд Уильям и леди Филиппа, Эдмунд Суконщик и Керис, аббат Годвин и его скользкий помощник Филемон. Писарь, требуя тишины, стукнул по столу, и из боковой двери вышел судья — крупный землевладелец сэр Ги де Буа, лысый, пузатый, старый товарищ по оружию графа, что могло оказаться Ральфу на руку, но, с другой стороны, это дядя леди Филиппы, и она, наверно, ему уже кое-что нашептала. Судья имел довольный вид человека, позавтракавшего соленой говядиной и крепким элем. Он сел, громко пукнул и удовлетворенно вздохнул:

— Ну что ж, приступим.

Первым слушалось дело об изнасиловании, которое больше остальных интересовало присутствующих, включая самого судью. Зачитали обвинение, вызвали для дачи показаний Аннет. Ральф почему-то не мог сосредоточиться. Он, конечно, все это уже слышал, но сегодня ему следовало бы особенно внимательно искать нестыковки, признаки неуверенности, сомнений, колебаний. Но подсудимый сдался на милость судьбы. Его враги во всеоружии, а единственный сильный защитник — граф Роланд — как в воду канул. Рядом стоял один брат, а Мерфин уже сделал все, что мог, — зря только старался. Ральф обречен.

Пошли свидетели: Гвенда, Вулфрик, Пег, отец Гаспар. Лорд Вигли полагал, что имеет абсолютную власть над этими людьми, но каким-то образом они его одолели. Старшина присяжных, сэр Герберт Монтейн, один из тех, кто не подавал теперь Ральфу руки, задавал вопросы, призванные возбудить возмущение преступлением: сильная ли была боль? много ли крови? плакала ли Аннет?

Когда очередь дошла до обвиняемого, он тихо, путаясь в словах, рассказал историю, в которую присяжные не поверили. Алан говорил лучше, твердо заявив, что Аннет сама очень хотела переспать с Ральфом и оба просили его удалиться, после чего забавлялись у ручья. Но присяжные не поверили и ему — лорд-насильник видел это по их лицам. Ему уже почти наскучило заседание, он хотел, чтобы судилище поскорее закончилось и судьба его решилась. Когда Алан вернулся на место, в ухо Ральфу кто-то тихо сказал:

— Слушайте.

Фитцджеральд-младший повернул голову, увидел за спиной писаря графа отца Джерома и почему-то подумал, что такой суд не уполномочен судить священников, даже если они совершили преступление. Судья между тем уже спрашивал мнения присяжных. Отец Джером пробормотал:

— Лошади на улице, оседланы.

Фитцджеральд замер. Может, ослышался? Переспросил:

— Что?

— Бегите.

Обвиняемый повернулся. В дверях толпились сотни людей, многие с оружием.

— Это невозможно.

— Туда. — Джером едва заметно кивнул на дверь, из которой вышел судья.

У этой двери стояли только сельчане Вигли. Старшина присяжных, сэр Герберт, тяжело встал. Ральф поймал взгляд Алана Фернхилла. Тот все слышал и ждал.

— Бегите же! — прошептал Джером.

Подсудимый взялся за эфес меча.

— Мы считаем, что лорд Ральф Вигли виновен в изнасиловании, — объявил Монтейн.

Фитцджеральд выхватил меч и, размахивая им, бросился к двери. На секунду наступила тишина, затем все закричали разом. Но преступник был единственным с оружием в руках, а чтобы обнажить клинки, требуется некоторое время.

Его попытался остановить один Вулфрик. Он решительно и бесстрашно вышел навстречу, даже без испуга в глазах. Насильник занес меч и со всей силы опустил его на голову крестьянина так, чтобы раскроить ее пополам. Но тот ловко увернулся, и меч лишь пропорол левую щеку от виска до челюсти. Отчаянный малый, схватившись за лицо, вскрикнул от резкой боли, и беглец проскочил дальше.

Он распахнул дверь, выбежал и обернулся. За ним мчался Алан Фернхилл. Старшина присяжных был недалеко от сквайра и уже замахнулся мечом. На мгновение Ральф испытал радостное возбуждение. Вот как нужно решать все проблемы — оружием, а не разговорами. Со щитом или на щите, но ему милее так.

С радостным криком Фитцджеральд набросился на сэра Герберта. Меч проткнул кожаную тунику старшины, но Ральф находился слишком далеко, и лезвие не вонзилось в ребра, а лишь поцарапало кожу. Однако Монтейн вскрикнул — больше от страха, чем от боли, — и отпрянул. Беглец с силой пнул дверь и очутился в коридоре, который шел вдоль всего здания; один его конец выходил на рыночную площадь, другой — на конюшенный двор. Где же лошади? Джером сказал только, что на улице. Алан уже бежал к задней двери, и приговоренный устремился за ним. Когда они оказались на дворе, гул стал нарастать — значит, люди приближались.

На дворе лошадей не было. Ральф бросился в арку, которая вела к фасаду здания, и увидел самое прекрасное на свете зрелище — оседланного и бьющего копытом гунтера Грифа и рядом двухлетнего Флетча Алана; обоих держал босоногий мальчишка с набитым хлебом ртом. Фитцджеральд схватил поводья и вспрыгнул на коня, Алан — следом. Оба пустили лошадей в галоп в тот самый момент, когда люди выбежали из арки. Испуганный мальчишка бросился в сторону. Лошади рванули. Кто-то из толпы кинул нож. Он примерно на четверть дюйма вонзился Грифу в бок и соскользнул на землю, только раззадорив лошадь.

Беглецы мчались по улицам, расшвыривая всех, кто попадался на пути — мужчин, женщин, детей, скот, — и через ворота в старой городской стене влетели в предместье, где дома перемежались с огородами и садами. Обернувшись, висельник не увидел преследователей.

Помощники шерифа, конечно, бросятся вдогонку, но сначала им придется вывести и оседлать лошадей, а Ральф с Аланом были уже в миле от рыночной площади и лошади не показывали никаких признаков усталости. Фитцджеральд ликовал. Всего пять минут назад он чуть не примирился с тем, что его повесят. Теперь же — свобода! Дорога раздваивалась. Лорд наугад забрал влево. В миле за полями виднелся лес. Там он свернет с дороги и исчезнет. Но что потом?

162